Конечно, нефтеперерабатывающая отрасль является одной из самых высоко затратных. Я точно знаю, что у нас здесь резервы есть, как и в любом направлении нашей деятельности. Поэтому надо не раскачиваться, а бурить и бурить. Но бурить с умом и с внедрением новых технологий! Любое бурение, любая геологоразведка должна быть оправдана. Я хочу, чтобы наши учёные, которые в этом направлении работают, и институт, Научно-практический центр, созданный при Министерстве природы, сегодня ответили, почему, если я не ошибаюсь, последнее время передали «Белоруснефти» почти десяток месторождений. Как вы считаете, должна быть нефть, «Беларуснефть» от них, если не отказалась, заключение, что нефти там нет. Что это такое? Одни говорят – есть, другие говорят – нет, бурить не будем. А если попробовали там чего-то – достали воду. Академия наук, Научно-практический центр и «Беларусьнефть» должны работать в одной увязке. У нас не столько много нефти, страна компактная, поэтому делиться тут нечего. Но надо выработать такую схему, чтобы мы получали близкий к реальности ответ, правдивый. В Беларуси нет, и не может быть неважных отраслей. Собственная нефтедобыча - это не только одно из существенных звеньев энергетической безопасности страны, но и сырье для экспортной продукции с высокой добавленной стоимостью. Как Ляхов смотрит на вот эту проблему, научные исследования и прочее. Потом передача или не передача вам. А вы отпихиваетесь или что-то принимаете, и так далее. Вы как аксакал в этом плане на это как смотрите? – Минприроды и НПЦ по геологии ведут наиболее рискованный этап работ – это параметрическое поисковое бурение. Но из всех этих скважин каждая третья скважина, это мировая статистика, оказывается приточной на нефть или газ. – А у нас ни одна не оказывается? – Нет, скважины, о которых идёт речь, они все имеют нефте-газопроявления. Но расположение географическое этих скважин не позволяет нам получить рентабельную продукцию. – Это мировая практика? – Это месторождения, которые имеют запасы менее ста тысяч тонн. Из такой одной скважины можно организовать добычу в год не более 300-400 тонн. Для этого надо построить соответствующие коммуникации, обустройство и подать эту нефть в нефтесборную инфраструктуру. Практически окупаемости здесь процесса нету. Если мы ведём поиск месторождений, у нас рассчитывают на то, что мы будем открывать крупные месторождения. Крайне сложно на это рассчитывать, потому что работы, которые проведены начиная с советских времён, в Беларуси очень плотно покрыли сейсмической сеткой всю Республику Беларусь. И не важно какой это метод, даже самый простой 2d, который мы говорим, Речицкое месторождение было открыто одним профилем 2d. Понимаете, если этот объект заслуживает внимания, его чем хочешь откроешь, любым методом. – У вас же аж 3d сегодня. – Сегодня 3d метод, который используется для разведки и детализации месторождений. То есть мы с помощью этого метода уточняем строение действующих месторождений. Находим невыработанные зоны, новые залежи и вовлекаем их в разработку с помощью метода 3d. Если это сравнивать медицинским языком, это как УЗИ, компьютерная томография или МРТ. Разница в чувствительности этих методов по изучению геологической среды или тела человека. 2d достаточно, это более дешёвый метод, он в десять  раз дешевле, чем работы 3d. Он сохраняет свою эффективность по сей день. И мы эти работы ведём в разумном пределе, и это основной метод, по которому работает сегодня Минприроды в новых регионах. Такие как особенно юг «Припятского прогиба». Это считайте, юг Гомельской области. Поэтому, я считаю, что работы, которые ведут носят полезный характер, если мы хотим в стране открыть месторождения хотя бы около средние, то вот эти надо продолжать. Иначе мы практически не используем тот шанс, который, возможно, нам предоставила природа.   

Автор: О. Чеберяко